Опубликовано (обновлено) в каталоге: 12.07.2014

Древние тюрки: Распад Первого каганата

Удельно лествичная система закономерно привела к обострению борьбы за власть в 581 593 годах. С одной стороны, она описывала правила наследования, с другой - вынуждала тех, кому до престола было очень далеко, выссказывать свое недовольство. А любой спор тогда решался лишь оружием. Тем более, история просто изобилует случаями войны между ближайшими родственниками, сражающихся за один трон.

Распря возникла в каганате не случайно. Само по себе наличие многочисленных почти самостоятельных ханов являлось достаточной причиной для того, чтобы личные отношения переросли в гражданскую войну. Вместе с этим, принадлежность к той или другой группировке объясняется личными симпатиями или антипатиями тюркютских воинов и бегов, с легкостью переходивших на сторону победителя, надеясь на военную награду, которую, по их мнению, уже не мог дать побежденный.

Это была обычная династическая распря, движущими мотивами которой являлись честолюбие князей и алчность их дружинников, а после первой пролитой крови - жажда мести.

Борьба за власть началась после смерти верховного правителя, создавшего Каганат, и закончилась лишь тогда, когда из четырех ее участников трое умерли.

Китайская дипломатия всеми силами старалась натравить тюркютских князей друг на друга, тем самым ослабить их в борьбе между собой. И, казалось, этот план удался: князья Торэмен и Шаболио в 584 году вступили в войну друг с другом.

До сих пор война между "восточными" и "западными" тюркютами носила характер династической распри. Не было никаких экономических, политических, идеологических причин, которые бы стимулировали вражду между двумя разделами одного племени. Но в VII веках кровная месть была тем же, чем в XVI веке стала война за веру, а в XIX веке - борьба за прибыли. Даже сама возможность отказаться от кровной мести и примирения не могла прийти в голову. Поэтому война продолжалась до 593 года. Владея собственным улусом, Юн Йоллыг не принял участия в братоубийственном схватке, поэтому его дружинники, не обремененные кровной местью, смогли право прекратить распрю с западными тюркютами. Мир 593 года восстановил единство каганата и стабилизовал границы между уделами.

Мир 593 года, восстановивший положение, предшествовавшее великой распре, лишил суйского императора плодов всех его усилий. Он хотел, разделив тюркютских князей, поставить их на колени и поддерживать их рознь редкими подачками, а вместо этого перед ним снова встал единый и могучий каганат.

И лишь в конце 604 года империя Суй могла праздновать полную победу. Китайский ставленник стал признанным ханом Восточного каганата, который с этого времени навсегда отделился от Западного.

Положение тюркютов в Восточном каганате нельзя было назвать блестящим. Новый хан жил под защитой китайских копий и боялся показаться в степь, где одни подданные ненавидели его как тюркюта, а другие как изменника и китайского ставленника. Чувствуя, что благополучие его зиждется исключительно на поддержке Китая, он шел на большие уступки, чем от него требовали.

Восстание Телесев бассейна реки Селенги против тюркютов утихло, как только китайцы перестали его поддерживать (стремясь ослабить восточных тюркитов), но Джунгария и бассейн Тарима не вернулись под скипетр восточно-тюркютского хана. Номинально они вошли в состав Западного каганата. Однако телеские племена киби (на северных склонах восточного Тянь Шаня) и сеяньто (на южных склонах хребта Алтаин нуру) проявили значительно больше свободолюбия, чем их восточные соплеменники. Два года упорной войны с западными тюркютами (605 606) принесли им победу и свободу. В результате ее в Джунгарии возникло самостоятельное телеское государство, во главе которого встал князь племени киби - Гэлэн, принявший титул Мохэ хан. Эта победа была обеспечена сочувственным отношением Китая к образованию нового кочевого государства, вклинивавшегося во владения тюркютов и служившего мостом для китайского проникновения в степь. Дружба с Китаем обеспечила Гэлэну безопасность его северо восточной границы. Восточные же тюркюты действовали исключительно в интересах императора.

Несмотря на то, что Гэлэн принял титул хана, порядок, установленный в Джунгарии, не походил на строгую систему, принятую у тюркютов. По видимому, это телеское государство в Джунгарии можно рассматривать как племенной союз.

Фактически подчинив Восточный каганат, китайская дипломатия взялась за Западный, но, по видимому, стараниями китайского посла западные тюркюты добились мира с Телесами - после 608 года война западных Телесев с западными тюрками утихла.

Несмотря на то, что разделение каганата произошло вопреки воле и желанию тюркютского народа и явилось следствием постороннего, даже враждебного воздействия, пути обеих половин некогда единого целого оказались предельно различными.

На востоке ситуация изменилась мало, так как китайский протекторат не затрагивал ни тюркютских традиций, ни способа производства, ни системы ведения хозяйства. Тюркюты на востоке оставались этнически спаянной группой, и их потенциальные силы были значительно больше, чем у любого из соседних народов. В первый же благоприятный момент политическое преобладание тюркютов в степи не только могло, но и должно было восстановиться.

На западе было все иначе. Тюркюты там были в абсолютном меньшинстве. Сколько бы дружинников ни имели ханы, они были лишь каплей в море на фоне покоренных областей. Казалось бы, они должны были либо раствориться без следа в местном населении, либо стать его жертвой. Но произошло нечто третье: кочевники Семиречья, Чуйской долины, низовий Волги и Кубани, верховий Иртыша и Ишима выказали полную лояльность династии Ашина. Точно так же повели себя оседлые обитатели оазисов бассейнов Тарима и Аму Дарьи и даже горцы склонов Гиндукуша и Кавказа. Таким образом, тюркюты здесь сохранили господствующее положение.

Приходится признать, что разобщенные доселе племена, истощавшие свои силы в постоянных мелких войнах, вкусили сладость мирной жизни и получили все возможности для развития своего кочевого скотоводческого хозяйства, что в свою очередь привело к возникновению сознания единства, которое с тех пор стало называться тюркским. Напрашивается вывод, что именно немногочисленность тюркютов, составлявших господствующий слой, обеспечила устойчивость вновь возникшей системы. Содержание немногочисленной ханской дружины было так необременительно, что не вызывало протеста в данниках, тем более что польза от наличия единой власти была очевидна. Внешнеполитическая задача, стоявшая перед державой - борьба за великий караванный путь - была жизненной потребностью для каганата и сулила обогащение его подданным, так что и тут интересы страны и династии совпадали.

Но нужно заметить, что положение западной ветви Ашина было чрезвычайно трудным. Традиционный союз с согдийскими купцами неизбежно влек за собой вражду с Ираном. Гаочан оказался яблоком раздора между каганатом и Китаем. Хазары на западе были ненадежны, Телесы на востоке - явно враждебны.