Опубликовано (обновлено) в каталоге: 13.02.2014

Татары: Государственная политика и право

Есть в юриспруденции такое понятие, как "обвинительный уклон". Это когда нерадивый следователь старается собрать только те доказательства, которые (по его мнению) лишь подтверждают вину обвиняемого, а все остальные обстоятельства игнорируются.

Обычно при рассмотрении таких дел очень трудно восстановить полную картину происшедшего. Ведь те обстоятельства дела, которые, по мнению следователя, могут "помешать" обвинению, игнорируются, а единственные имеющиеся доказательства обычно лишь фиксируют объективную сторону преступления, например, синяк под глазом. Или есть только потерпевший со своими показаниями, мол, вот этот ударил. Либо же вообще изменение "объективной действительности", как, например, отсутствие имущества у потерпевшего, и его наличие у обвиняемого, и нет никаких данных, кроме показаний самого "потерпевшего", как именно имущество перешло от потерпевшего к обвиняемому и "переходило" ли вообще, не принадлежало ли оно обвиняемому изначально.

В историографии просматривается точно такая же ситуация. В распоряжении историков имеется множество "источников", обличающих определенную личность или группу людей, в данном случае, монголов Чингисхана (в смысле политической системы) в различных преступлениях против человечества: организации массовых казней, разрушении городов, проведении захватнических войн. Но есть одна общая особенность у этих источников: все они составлены противниками или даже врагами монголов, которым было выгодно его самого и его соратников обвинить. И других объективных источников нет, есть только "источники", подобные сочинениям Матфея Парижского, в которых противники монголо-татар (в данном случае западноевропейцы католики), повторяют вслед за другими (ближневосточными мусульманами) их сочинения, например, произведения араба Ибн аль Асира: "Вторгшись в пределы сарацин, они (монголы) сровняли города с землей, вырубили леса, разрушили крепости, выкорчевали виноградники, разорили сады, убили горожан и сельских жителей". При этом новые труды обрастают все новыми подробностями, так католик сделал довольно значительный шаг вперед в деле "антимонгольской" пропаганды по сравнению с "восточными" авторами, "творчески переработав" их произведения: сведения о том, что монголо-татары "вырубили леса", преподносятся так, что не остается никаких сомнений, откуда появилась пустыня Каракумы.

Но не все доказательства получились "односторонними", в каждом все равно отражается доля, крупица истины, и эти частицы, как и многое в этом мире, зачастую логически связаны между собой, что позволяет постепенно, по крупицам восстанавливать объективную и полную картину происходившего.

Так и с создателями державы монголов. Есть неоспоримый факт, признаваемый даже самыми непримиримыми их врагами: Монгольская империя, на всей территории которой действовали единые установленные законы, и не было права на произвол ни у кого, даже у Верховного хана всей державы монголов.

В первую очередь нужно ответить на вопрос, почему монголы побеждали? Почему для того, чтобы завоевать какую-либо страну, им часто требовалось лишь столько времени, сколько его необходимо было на то, чтобы пройти ее, выражаясь современным языком, "в походной колонне"?

Рассмотрим сообщение посла Папы Римского, католика Рубрука о случай у поселка "русских, которые перевозят на лодках послов и купцов", датируемый это серединой XIII века, когда "татаро-монгольского завоевание Руси" свершилось лет пятнадцать назад. "Они сперва перевезли нас, а потом повозки, помещая одно колесо на одной барке, а другое на другой, они переезжали, привязывая барки друг к другу и так гребя. Там наш проводник [монгол] поступил очень глупо. Именно он полагал, что они (русские паромщики) должны дать нам коней из поселка, и отпустил на другом берегу животных, которых мы привезли с собою, чтобы те вернулись к своим хозяевам, а когда мы потребовали животных у жителей поселка, те ответили, что имеют льготу от Бату, а именно они не обязаны ни к чему, как только перевозить едущих туда и обратно. Даже и от купцов они получают большую дань. Итак, там, на берегу реки, мы стояли три дня. Мы были там в великом затруднении, потому что не находили даже за деньги ни лошадей, ни быков. Наконец, когда я доказал им, что мы трудимся на общую пользу всех христиан, они дали нам быков и людей [для перевозки багажа], самим же нам надлежало идти пешком" (Г.Рубрук, "Путешествие в восточные страны").

В приведенном примере основание отказа не отсутствие лошадей, лошади есть. Но паромщик ясно говорит, что он не обязан обеспечивать лошадьми проезжающих, кем бы они не были. То есть, человек знает свои права и обязанности, и уверен, что они защищены государством, и даже перед представителем власти этого государства, сопровождающего посла влиятельнейшей международной организации как Католической церкви.

И вот по всему миру купцы и миссионеры рассказывают множество подобных случаев, как живут "завоеванные народы" в державе монголов, в которой "господа те (монголы) не решаются коснуться имущества рабов и даже зовут их товарищами". И об этом рассказывается там, где любой феодал (князь, шах) или его дружинник либо даже простой воин мог не только ограбить крестьянина и купца, а просто убить безнаказанно любого на территории своего господина за отказ, подобный тому, о котором идет речь в в записках Рубрука.

И не понадобится никакого "террора", никакой "лести и коварства", чтобы симпатии большинства народа воюющей с монголами страны были именно на стороне "оккупантов". Так как во всех без исключения средневековых странах простолюдины испытывали примерно одинаковое желание "вырваться из уз старого княжеско дружинного строя, отжившего, тяжелого, невыносимого, дабы не знать больше тягот княжеских урядников, не знать боярства с его правами на землю, крепостничества, неуплаченных долгов и тяжелых отработок, не терпеть от бесконечных княжеских междуусобиц, насилия и поборов княжеских войск.".

Были привлекательны "новшества" в государственном устройстве и законодательстве, которые несли с собой монголо-татары, также и для многих аристократов, купцов, священнослужителей: "Оба правителя, султан (Хорезмийский) и хан (Чингисхан) имели и кочевых, и оседлых подданных. Как безобразно вели себя воины султана, мы видели, а города Уйгурии и Кашгарии под властью монголов сказочно разбогатели" (Л.Н.Гумилев, "Тысячелетие вокруг Каспия").

И становится ясно, почему мусульмане Мавераннахра уже в 1208 году говорили, что "иго единоверных хорезмийцев хуже ярма неверных". Становится ясно, почему победили монголо-татары в войне с Хорезмшахом, имея в два раза меньшее количество войск, и ведя войну наступательную, хотя их противник в обороне, располагая мощнейшими крепостями и был в гораздо более выгодном положении. Ведь ни народ, ни высшая аристократия, в принципе, ничего не теряли с победой монголов: верховная в державе "ханская власть была ограничена гораздо более чем власть королей", то есть "хан имел право требовать соблюдения закона, но не нарушения его".

Свобода совести и вероисповеданий в державе монголов была гарантирована Великой Ясой и была защищена государством. Подданные державы могли придерживаться любой веры и иметь любую точку зрения, лишь бы соблюдали законы да "хулу не возводили на церковь".

Конечно, нельзя идеализировать державу монголов, ее создателей и правителей. Но факты упорно говорят об одном: государственное устройство и право по сравнению со всеми остальными странами средневекового мира в Монгольской империи были на самом передовом уровне того времени. Поэтому правление монголов и было привлекателено для многих и многих подданных мусульманских и европейских стран. Но именно поэтому не осталось в подлиннике почти никаких государственно правовых документов, в которых отражалось бы прогрессивное для своего времени право чингизидов, где "способы государственного управления, законы, отвечающие потребностям всего сообщества народов государства" были не только продекларированы, но и в полном смысле были претворены в в жизнь.

Создать совершенную и самую передовую для своего времени правовую систему и обеспечить ее исполнение на пространствах Евразии, подвластных монголам, стало возможным благодаря детально разработанному своду основных законов державы монголов, явившемуся первой в мире Конституцией - Великой Ясе (от старотатарского слова - "Йазуг", "Йазу" - "писание").

О том, что Яса была, в том числе, уложением о наказаниях, образно выражаясь, Конституцией и Уголовным Кодексом одновременно говорит тот факт, что в татарском языке и поныне сохранилось выражение "йазага тарту", "йаза биреу" то есть "привлечь к ответственности, к суду, подвергнуть наказанию по закону". Слово "йаза" означает "ответственность, наказание", но исключительно согласно закону, применяемому судом. То есть в языке народа осталось, что понятие "казнь, наказание" неразрывно от понятия "закон, право", сознание того, что наказание может наступить только в случаях, установленных законом.

Йазу (Яса) явился "следствием своеобразного симбиоза нескольких культур", в том числе и правовых. Из которых "роль ассимилирующих компонентов сыграли родственные тюркские культуры уйгуров Центральной Азии и кыпчаков Восточной Европы", которые были создателями и правителями Кимакского государства, то есть, средневековыми татарами.

Чингисхан разрабатывал Йазу на основе уйгурского, совершеннейшего для своего времени, законодательства еще до прихода им к власти в Восточном Туркестане и Монголии. На Курултае, избравшем Чингисхана Верховным правителем, Яса была утверждена "людьми длинной воли" и после этого неоднократно дополнялась новыми нормами, и обновлялась. "Чингисхан стремился вносить в "Ясак", принятый Корылтаем представителей разных народов его державы Свод (книгу) законов, только такие нормы, которые были бы приемлемы для всего сообщества народов его государства. В основу относившихся к тюрко монголам разделов "Ясака" были положены их обычные нормы. Этот Свод законов Чингисхан прежде всего сам неукоснительно соблюдал и старался не отступать от его норм ни на йоту".

Нет оснований утверждать, что Йазу (Яса) Чингисхана - это всего лишь "обычное право кочевников, подвергшееся кодификации и изменениям, отвечавшим новым условиям и потребностям феодализирующегося монгольского общества", то есть, исключительно кочевого. Яса была разработана профессиональными правоведами своего времени, и не только для "феодализирующегося монгольского кочевого общества".

Яса не сохранилась в подлиннике и известна лишь в отрывках и сокращенных изложениях у Джувайни, Григория Абу л Фараджа, Рашид ад Дина, Вассафа, Ибн Батуты, Макризи, Плано Карпини и других. То есть, до нас дошли лишь частицы Ясы, и, естественно, в толкованиях, выгодных переписчикам и (или) их хозяевам. Но по имеющимся в источниках данным о законах, которые действовали в Державе Монголов, по другим отрывочным сведениям можно восстановить общие черты и некоторые отдельные нормы Йазу (Ясы).

Самое же главное, как пишет араб Ибн Батута пишет о судах монголо-татар в Улусе Джучи примерно через сто лет после Карпини (лето 1334 года) то же самое: "Что относится к делам религиозным, решает кади, а другие дела решают эти эмиры. Решения их основательны и справедливы, потому что они (судьи) не заподозриваются в пристрастии и не берут взяток". То есть, никто не мог нарущить Закон, независимо от положения на иерархической лестнице: ни рядовой воин, ни судья, ни даже сам Верховный хан.

Основные нормы, несомненно, устанавливали порядок формирования высших органов власти: выбор Верховного хана, " выбираемого всем войском".

Наряду с нормой об "избрании императора исключительно съездом князей" (и не обязательно только чингизидами татарами), устанавливалось и наказание за покушение на захват власти вне установленного порядка избрания - смертная казнь для того, кто "пожелает быть императором собственною властью ".

Избрание князьями означало ответственность хана перед своими избирателями, это нашло отражение в описании церемонии избрания верховного правителя: "Кандидата на престол сажали на белый войлок, говоря ему: "Смотри вверх и познай Бога, смотри вниз и увидишь войлок, на котором сидишь. Если ты будешь хорошо управлять своим царством, будешь щедр и будешь поступать справедливо, будешь почитать каждого из князей соответственно его рангу, то будешь царствовать во славу. Но если ты будешь делать противное, то будешь несчастен, отвержен и беден так, что даже этот войлок, на котором ты сидишь, не будет оставлен тебе".

Хан, согласно Ясе, имел не только права, но и обязанности: "хан обязан заботиться о своих подданных и войске, как мать о своих детях, а подданные и войско должны считать государя отцом для себя и искренне ему повиноваться, верно служить и жертвовать своими жизнями для поддержания его власти".

Судебная власть согласно Ясе была отделена от исполнительной, ханской. Никто из подданных державы не мог быть лишен жизни, подвергнут любому другому наказанию без суда, к тому же предусмотрена была и весьма эффективно действовала и норма об обжаловании вынесенных решений по делам любого характера.

Нормы процессуального права, толкующие порядок применения Ясы, были предметом преподавания: чингизиды и военная аристократия в начале и конце каждого года должны были приходить и внимать "биликам Чингисхана", включая эмиров туменов, тысяч и сотен. То есть, была налажена система своеобразного правового обучения руководителей на местах. Кто не проходил данные "курсы повышения правовых знаний", отстранялись от руководящих должностей. Благодаря этому достигалось действенность и надлежащее исполнение действующих и вновь принимаемых норм права.

По словам Рашид ад Дина, "e степных народов, которых я [Чингисхан] подчинил своей власти, воровство, грабеж и прелюбодеяние составляли заурядное явление. Сын не повиновался отцу, муж не доверял жене, жена не считалась с волей мужа, младший не признавал старшего, богатые не помогали бедным, низшие не оказывали почтения высшим, всюду господствовал самый необузданный произвол и безграничное своеволие. Я положил этому конец и ввел законность и порядок".

Нормы международного права были разработаны в Ясе довольно детально. Не удалось скрыть противникам монголов наличие в Ясе нормы о неприкосновенности послов, которую "монголы выполняли столь последовательно, что позднейшие дипломаты должны были бы скинуться на памятник Чингисхану и его закону, потому что в древности и в средние века убийство чужеземца преступлением не признавалось". Норма о неприкосновенности послов была основана на древнем татарском обычае гостеприимства и странноприимства. У татар есть древняя поговорка, в которой ясно видна доминанта поведения по отношению к постороннему: "При человеке (постороннем), зашедшем к тебе, даже с собакой своей будь предупредителен и вежлив", хозяин при посещении его дома посторонним обязан "настроиться на добро".

Йазу (Яса) содержала нормы веротерпимости, равенства всех перед законом и государством вне различия по вероисповеданию, расе и этнической принадлежности, нормы об ответственности всех членов общества перед законом, включая Верховного правителя и рядового подданного государства.

Содержались в Йазу и принципы равных возможностей для каждого независимо от происхождения: по способностям и качествам человека, принципы, предписывающие благородство, верность долгу и слову, и стремление к полной самоотдаче каждого в избранной им сфере деятельности и стремление к совершенству.

Примечательно, что Закон не делал различий между детьми: "между сыном от наложницы и от жены нет никакой разницы, но отец дает каждому из них, что хочет, и если он из рода князей, то сын наложницы является князем постольку же, как и сын законной супруги" (Плано Карпини, "История Монгалов, именуемых нами Татарами", глава IV "Об их законах и обычаях").

Таким образом, по приведенным, даже весьма кратким сведениям можно сказать, что Свод законов Чингисхана, вошедший в Историю под наименованием Яса, был огромным достижением в развитии права в жизни всего человечества. В этом и заключается главная причина ее отсутствия до сих пор в подлиннике. Несомненно, нормы Ясы были заимствованы при разработке в дальнейшем правовых систем различных государств, также и международного права, но, естественно, признавать это никто не собирался и пока не собирается, ведь татаро-монголы были "дикими кочевниками", причиной побед которых было их "неисчислимое количество" и "беспримерная жестокость".

Так или иначе, но то прогрессивное не только для своего времени, но и для последующих веков, что имелось в государственном устройстве и праве монголов, едва ли есть следствие "военной демократии" у "диких кочевников". А победы монголо-татар нельзя объяснять только тем, что татар "было очень много и они были жадными, коварными и жестокими".

Оглавление: