Опубликовано (обновлено) в каталоге: 27.12.2017

История Минусинских Степей: Древнехакасская культура чаатас VI-IX веков

Исследование памятников культуры чаатас

Памятники древнехакасской культуры чаатас известны с XVIII века благодаря научным экспедициям в бассейн среднего Енисея Д.Г.Мессершмидта, Г.Ф.Миллера, И.Г.Гмелина и П.С.Палласа. Первые курганы этой культуры раскопаны В.В.Радловым в 1863 году. Но выделены эти памятники из общей массы были в 80-е годы XIX века А.В.Адриановым и Д.А.Клеменцем, которые ввели в науку народное хакасское название погребальных сооружений определенного вида - "чаатас" ("камень войны"), так хакасы называют группы каменных курганов, густо обставленных высокими плитами. По легенде, чаатасы - это места, где древние богатыри устраивали побоища, осыпая друг друга обломками скал, в беспорядке врезавшимися в землю.

В 1886 году А.В.Адрианов опубликовал сообщение об Уйбатском чаатасе с приложенном рисунков некоторых его изваяний. В 1888 году он же напечатал описание и план Сырского чаатаса вместе с изображением древних рисунков, имевшихся на его плитах. Первые научно зафиксированные курганы культуры чаатас были раскопаны А.О.Гейкелем в 1889 году на Ташебинском чаатасе и А.В.Адриановым в 1891 году в логу Джесос близ деревни Листвяговой на правом берегу реки Тубы.

Дальнейшие исследования Д.А.Клеменца и А.В.Адрианова в 1889-1898 годах, И.Р.Аспелина в 1887-1889 годах были посвящены работам на четырех чаатасах: Уйбатском, Ташебинском, Джесосском и Кызылкульском.

В 1920-е годы небольшие раскопки на чаатасах в Гришкином логу и Уйбатском произвел О.А.Теплоухов.

В 1930-е годы курганы культуры чаатас раскапывались М.М.Герасимовым, С.В.Киселевым и Л.А.Евтюховой на Уйбатском чаатасе и в могильнике под Георгиевской горой на реке Тубе, а В.П.Левашевой - в могильнике Капчалы I.

Выдающиеся результаты принесли раскопки С.В.Киселева и Л.А.Евтюховой в 1939-1910 годы на Копёнском чаатасе. Находки из этого крупного некрополя древнехакасской элиты приобрели мировую известность.

В 1950-1956 годы экспедиция Московского университета произвела раскопки на Сырском, Изыхском, Утинском (Койбальском), Абаканском и Чульском чаатасах. Этой экспедицией открыто около 32 ранее неизвестных чаатасов и составлена карта их распространения. В 1960-е годы раскопки чаатасов в Гришкином логу, близ деревни Абакано-Перевоз, в пункте Барсучиха IV, у деревни Новой Черной и около горы Тепсей производила Красноярская экспедиция.

Поскольку на стелах чаатасов встречались рисунки и рунические надписи, ученые справедливо считали, что чаатасы сооружались енисейскими кыргызами, предками современных хакасов, тюркоязычным пародом, сведения о котором содержат танские династийные хроники.

Исследованы чаатасы далеко не полно. Ни один из них не раскопан полностью современными методами, со всеми прилегающими к нему сооружениями. Препятствием тому служат разграбленность могил и сильное разрушение надмогильных сооружении, совершенные профессиональными грабителями, так называемыми бугровщиками, в первой половине XVIII века.

Погребальный обряд типа чаатас

Памятники культуры чаатас расположены в Хакасско-Минусинской котловине по обоим берегам рек Енисея, Абакана, Черного и Белого Июсов и по их притокам. По Чулыму, за исключением реки Кип и в Красноярском районе они неизвестны. Погребальные сооружения типа чаатас расположены цепочками, вытянутыми с юга (юго-востока) на север (северо-запад), роже с юго-запада на северо-восток. Они представляют собой наземные мавзолеи квадратной или шестигранной формы, стенки которых построены из плашмя уложенных плит. Некоторые сооружении имеют с юго-западной стороны как бы входы, обозначенные плитами. Эти "жилища* мертвых сооружены по форме жилища живых -- наземных квадратных изб и граненых деревянных юрт. Внутри входы и сами сооружения сплошь заложены плитняком. Снаружи они ограждены вертикально установленными с большими промежутками 8, 10 или 12 менгирами. Эти каменные столбы врыты в землю, повторяя квадратную или граненую фигуру основного сооружения. На плитах нередко выбиты тамги, рисунки или эпитафии на енисейской письменности. Последние всегда начертаны на юго-восточных стелах. Нередко в качестве менгиров использованы древние энеолитические изваяния или стелы с рисунками таштыкского времени.

Сооружения типа чаатас над могилами знати окружены "курганами" рядового населения. Последние также представляют собой квадратные каменные платформы, но лишенные ограждений из вертикальных плит. Реже это отдельные курганные группы из небольших округлых каменных курганов диаметром от 1,5 до 6 метров.

Все могилы обычно имеют кубические или прямоугольные ямы, обставленные по стенкам вертикальными деревянными столбиками. Ямы перекрыты жердочками, а поверх них покрыты каменными плитами. Дно могил нередко выстлано берестяными полотнищами, на которых располагается кучка пепла от трупосожжения, стоят 2-3 сосуда, лежат немногочисленные предметы погребального инвентаря. Иногда пепел захоронен в урнах (в берестяных или баночных сосудах). Основное место в могиле занимают кости домашних животных (овец, коров или свиней), остающиеся от обильной жертвенной пищи.

Трупосожжение было обязательным обрядом для взрослых обоего пола. Не сжигали только умерших детей не старше 10 лет. Их хоронили под аналогичными квадратными или округлыми сооружениями из камней, но в прямоугольных ямах, на спине в вытянутом положении, головой чаще на запад. Иногда детские могилы устроены вплотную к курганам взрослых, похороненных по обряду сожжения. В головах детей ставили пищу в лепных банках. Маленьких детей до одного года, по-видимому, хоронили в расщелинах скал окружающих гор.

Некоторые археологи сообщают об изредка попадавшихся им скелетах взрослых людей, лежавших на накатах основных могил или в насыпи, без вещей. Так как подобные скелеты оказывались разбросанными при давнем ограблении могил или же их расположение не было точно зафиксировано чертежами, то затруднительно установить, являются ли подобные погребения поздними впускными захоронениями или же дополнительными погребениями слуг, неравноправных людей, а может быть, иноземных наложниц. Этот вопрос должен быть разрешен при дальнейших исследованиях.

Памятники культуры чаатас относятся ко времени от начала VI и до середины IX века. Такие хронологические рамки определяются концом предшествующей таштыкской эпохи (камешковский этап IV-V века.) и весьма своеобразными курганами тюхтятской культуры, относящейся к середине IX-X веку.

Памятники культуры чаатас подразделяются учеными на два этапа: утинский (VI-VII века) и копёнский (VIII-первая половина IX века). Ранние чаатасы утинского этапа расположены непременно на местах старых таштыкских могильников. Очевидно, сооружавшие их люди прекрасно осознавали свое кровное родство с населением предшествующей эпохи.

Устройство курганов ранних чаатасов свидетельствует о сохранении черт погребальной обрядности позднеташтыкского времени. Особенно сходны между собой рядовые курганы. И те, и другие имеют кубические ямы с трупосожжениями и квадратные выкладки сверху. Новое состоит в появлении особых погребальных сооружений для знати, огражденных вертикально установленными плитами и иногда имеющих шестигранную форму.

Погребальный инвентарь

В инвентаре ранних чаатасов такжке заметны пережиточные таштыкские черты. Сохраняются, например, сходные амулеты в виде лошадок или парных конских головок, вырезанные из бронзовых или серебряных пластинок. Коленчатые кинжалы восходят к железным таштыкским коленчатым ножам. К таштыкским же восходят и формы некоторых глиняных лепных сосудов (кубковидных на полых поддонах, острореберных, округлодонных, баночных с налепами по венчику, "закрытых" банок и сосудов с прямой шейкой). Изредка на лепных сосудах встречается точковый орнамент, сохранивший таштыкские черты и в технике нанесения, и в композиции свисающих лопастных узоров. От таштыкских серпов, мотыжек и сошников происходят некоторые типы тесел, серпов и сошников VI-VII веков.

Остальные формы сосудов и предметов специфичны уже для ранних чаатасов. В могилах VI века появляются характерные, сделанные ленточным способом на гончарном круге так называемые кыргызские вазы. Это узкогорлые сосуды, предназначенные для хранения, скорее всего, опьяняющих напитков. Изготовлялись они из серой глины, приготовленной, вероятно, с примесью железистых илов. Черепок их крепок, звонок и похож на черепицу. Вазы имеют на дне квадратный отпечаток шипа гончарного круга, а на отогнутом венчике нередко встречается кольцевой желобок для плотного закрытия крышкой. Часто это стройные яйцевидные сосуды, но некоторые из них низкие, шаровидные, иногда кругло- или уплощеннодонные.

Все вазы украшены различными ленточными, спиральными или листовидными узорами, нанесенными прокаткой цилиндрического штампа, в свою очередь, покрытого ленточками, оставляющими елочный или пунктирный узор. На плечиках ваз и некоторых других сосудов встречаются тамги владельцев, оттиснутые мастером по сырой глине до обжига. Часть сосудов сделана на ручном гончарном круге. Есть и лепные подражания вазам.

На ручном гончарном круге изготовлялись и некоторые другие категории крупных сосудов, типа горшков и высоких широкогорлых макитр. Более мелкие сосудики лепные, нередко наспех сформованные из грубого теста, очевидно специально для погребального обряда. Среди них особенно характерны мелкие или средние по размерам так называемые баночные сосуды "типа чаатас". Некоторые из них имеют на венчиках по 3-4 налепа. Редкой формой является горшок с квадратным горлом. Встречаются и берестяные туески, иногда украшенные рисунками.

К орудиям труда этого времени, кроме вышеуказанных черешковых серпов и жерновов, относятся втульчатые серпы и косы-горбуши, сошники от деревянных местных плугов.

Среди предметов конского снаряжения изредка встречаются двусоставные кольчатые удила и стремена. Среди последних два типа (с петлей на шейке и с 8-образным завершением) получили широкое распространение в VI-X веках. Третий тип, с узким подножьем и пластинчатой дужкой для путлища, восходит к ранним формам стремян IV-V веков, но в Южной Сибири существовал и в VI-VII веке.

Из предметов вооружения, кроме черешковых ножей, встречаются коленчатые кинжалы, аналогичные изображенным на древнетюркских каменных изваяниях VI-VIII веков. В одном случае в могиле обнаружен небольшой берестяной колчан с расширяющимся вверх карманом и обугленными древками стрел, с которых были удалены железные наконечники. Последние выделяются типологически из числа случайных находок. Это трехлопастные упоровые наконечники, иногда с круглыми отверстиями в лопастях.

При трупосожжениях встречены бронзовые с подвижным щитком и железные рамчатые пряжки. К сожалению, из-за разграбленности и небольшого числа раскопанных могил материальная культура ранних чаатасов еще мало известна.

Памятники копёпского этапа культуры чаатас (VIII - первая половина IX века) изучены значительно лучше. В особенности многочисленны материалы, полученные при раскопках Ташебинского, Копёнского и Уйбатского чаатасов, а также 1-го Канчальского могильника. Над могилами продолжали воздвигать наземные подквадратные в плане сооружения, огражденные вокруг вертикально вкопанными плитами и рядовые без менгиров. Около мавзолеев знати с юго-восточной стороны ставили стелы с эпитафиями, вырезанными знаками енисейской тюркоязычной письменности. К сожалению, большинство стел с эпитафиями были свезены в конце XIX - начале XX века в Минусинский музей, а курганы, у которых они стояли, остались не исследованными.

Иногда вплотную около стенок "мавзолеев" или между вертикальными менгирами, в ямах, укрытых плитами, хоронили маленьких детей. Появляются дополнительные погребения взрослых, сжигавшихся на стороне. Их кости вместе с сопровождающим инвентарем ссыпались в небольшие и неглубокие ямки, вырытые в полах больших курганов, и покрывались плитками. Появились и своеобразные ритуальные "клады" - ямки-тайники, в которые укладывались только вещи.

В VIII-IX веках по краям чаатасов и между цепочками основных курганов сооружались сопутствующие погребения под округлыми каменными насыпями. Здесь в ямах обнаруживают погребения взрослых по обряду трупоположения или трупоположения с конем. Это, вероятно, захоронения слуг, союзников, относящихся к другим, не древнехакасским этническим группам.

В основных древнехакасских курганах в кубических или подпрямоугольных могильных ямах, стенки которых по-прежнему обставлялись вертикальными столбиками, вместе с кучками пережженных костей человека, укладывалась мясная пища. Питье, жидкая или полужидкая пища размещались в разнообразных сосудах, среди которых преобладают глиняные лепные горшковидные и баночные сосуды "типа чаатас", в том числе и с 2-5 налепами на венчиках. Встречаются стройные баночные сосуды с двумя налепами, узкогорлые кувшинчики и нарядные украшенные яйцевидные или приземистые вазы, сделанные на гончарном круге. В могилы знати ставили серебряные и золотые кружковидные сосуды с петлевидными ручками, а также бутылкообразные сосуды на поддонах. Эти серебряные и золотые сосуды изготовлялись местными древнехакасскими ювелирами, создавшими к тому времени собственную высококвалифицированную и весьма продуктивную школу.

К этому же времени относятся находки разнообразных земледельческих орудий и их частей: чугунных втульчатых лемехов и отвальных досок плугов (привозных или же изготовлявшихся на месте), сошников и оковок лопат, серпов и кос-горбуш, а также парных жерновов ручных мельниц.

В могилах находят многочисленные детали конского снаряжения, оставшиеся от седел и уздечек, обычно возлагавшихся на костер при сожжении умершего. Это разнообразной формы железные стремена с петлей на шейке, а также с 8-образным завершением. Некоторые из них имели прорезное подножие. Среди стремян встречаются высокохудожественные местные изделия, украшенные инкрустациями или аппликациями из меди и серебра, воспроизводящими цветы, растительные побеги или животных. Такой же инкрустацией украшались удила и псалии из могил знати. Удила выковывались двусоставные с двойными перевитыми кольцами и третьим подвижным кольцом для повода. Псалии были S-образные. Концы их нередко закапчивались внизу "сапожком" и "шишечками" или даже скульптурными головками баранов и оленей вверху. Все они имеют петли различной формы. Появились удила с перекрученными грызлами. Некоторые стремена и удила с псалиями отливались из бронзы. Седла были высокими, с передними луками арочной формы. Благодаря находкам двух наборов бронзовых скульптурных рельефов, воспроизводящих сцены охоты всадников на различных диких животных, исследователям Копёпского чаатаса удалось сделать реконструкцию такого седла. От седел в могилах также сохранились железные подпружные пряжки.

К украшениям конской сбруи относятся подвесные бронзовые шлейные бляхи, среди которых имеются фигурные подвески с изображениями зверей, а также бронзовые пряжки, бубенчики, ворворки для кистей. Впервые появляются бронзовые бляхи-тройчатки, закрепляющие перекрестия ремней. Разнообразные пряжки и бляшки украшали уздечные наборы.

Из-за обряда трупосожжения от одежд людей сохраняются лишь золотые и серебряные бляшки, наконечники и пряжки наборных поясов, среди которых многие являются образцами тонкой высокохудожественной ювелирной работы. Они нередко украшены не только растительными узорами, но и изображениями фениксов, уток, рыб, петухов, фантастических драконов, а в одном случае изображен лев, терзающий барана. Подвесками таких поясов являлись фигурные "лировидные" бляхи.

В могилах знати находят золотые браслеты, пуговицы, серьги с подвесками, а также серебряные аппликации по металлу в виде цветов.

В нескольких могилах встречены деревянные статуэтки стоящих баранов, головы и шеи которых обложены листовым золотом, а туловища покрыты серебряными или медными обкладками, сохраняющими форму самой скульптуры. Фигурки баранов созданы весьма реалистично, в древней традиции, восходящей к таштыкской эпохе. В таштыкских склепах обнаружено много подобных деревянных фигурок баранов, оклеенных плющеным золотом. Описанные фигурки являются свидетельством того, что малая пластика имела место как в быту, так и в погребальном обряде древних хакасов в эпоху чаатасов. К сожалению, из-за ограбления мавзолеев знати до нас дошли далеко не полные, отрывочные данные о действительном богатстве тех высокохудожественных памятников скульптурного, ювелирного и прикладного искусства, которые изготовлялись на Енисее в VIII- IX веках.

Архитектура

На рубеже IX века в средневековой Хакасии появляются монументальные архитектурные сооружения. В котловине Copra, на реке Пююрсух, на станции Ербинская, обнаружены остатки деревянного города, посредине которого возвышался внушительный храм-дворец. Массивные сырцовые стены были сооружены на огромной прямоугольной каменной платформе размерами 41х32,5 метра и высотой около 1,7 метра. Она была воздвигнута из 5-6 слоев больших гранитных валунов, уложенных в глиняный раствор, и обмазана жидкой глиной, смешанной со щебнем. Стены здания (толщиной 2-2,4 метра) возведены в 1,6-2,4 метрах от краев платформы. Они сохранились на высоту около 2 метров и первоначально, вероятно, достигали 3 метров. Стены образовывали прямоугольник (37,5x28,5 метров), ориентированный по странам света. Сооружены они в основном из кирпича размером 48х24х10 сантиметров. Внутренняя площадь здания (33х24 метра) составляет около 800 кв.метров. От перекрытых плоской кровлей внутренних помещений типа галерей остались обгоревшие бревна, балки, резные деревянные колонны с овальными капителями. Изнутри стены, доски потолков и колонны были оштукатурены и побелены. Северная и южная стены имели низкие алтарные пьедесталы, сложенные из сырца. От декора сохранились цветы-аппликации, вырезанные из коры. Над центральным залом в потолке находился световой люк. В восточной стене расчищен вход, к которому поднимался пологий пандус, сооруженный из валунов. Он также обмазан глиной со щебнем. Широкий дверной проем (2,5 метра) имел два порога и две двустворчатые двери. Одна из них открывалась наружу, а другая внутрь помещения. Очевидно, парадный вход предназначался для одновременного прохождения многих людей. Другой, малый вход (его проем 1,9 метра вверху и 1,3 метра внизу), предназначенный для избранных, находился в северной стене, вблизи северо-восточного угла. Он также имел две двери, разделенные тамбуром.

Строительные материалы и архитектурные приемы позволяют заключить, что ербинское монументальное здание воздвигнуто строителями, принадлежавшими к школе западного средне- и центральноазиатского, а не дальневосточного зодчества. Планировка здания подтверждает, что оно предназначено для торжественных общественных сборов, вероятно, как светского, так и духовного характера. Особенности планировки храма-дворца позволяют предполагать его манихейскую принадлежность, что согласуется с письменными данными.

Таким образом, в котловипе Copra обнаружен, скорее всего, древнехакасский храмовый город. Храм-дворец, по-видимому, содержался в большой чистоте, так как внутри обнаружены очень немногочисленные находки. Это обломки двух костяных свистулек от стрел и черепки глиняных сосудов. Среди обломков керамики обнаружена боковинка "кыргызской" вазы с характерным пунктирным орнаментом и сквозным отверстием, а также обломки баночных сосудов с насеченным венчиком и слабо прочерченным орнаментом в виде свисающих треугольников и отверстий на шейке. Подобная посуда характерна для самого конца культуры чаатас и для последующего времени. Вероятно, ербинский храм-дворец еще какое-то время функционировал вплоть до X века.

Из других монументальных архитектурных сооружений к этому периоду относится прямоугольная крепость-город в селе Шушенском, на правом берегу Енисея. Она имела глинобитные стены и глубокие рвы вокруг них. Периметр стен составлял около 800 метров. Стены были ориентированы по странам света, а ворота, ведущие в крепость, находились близ северо-западного угла. Всеми этими особенностями укрепление напоминает прежде всего города-крепости VIII-IX веков, сооруженные уйгурами в Туве. Можно предположить, что в начале войны с последними древние хакасы построили крепость, чтобы обезопасить свои южные границы. Для ее сооружения они, скорее всего, использовали взятых в плен уйгур. К сожалению, этот интереснейший памятник, зафиксированный П.С.Далласом в 1772 году, в настоящее время застроен селом и погиб для изучения.

Зато второе монументальное укрепление, также зафиксированное Далласом 200 лет назад, уцелело и было обследовано в 1973 году. Этот уникальный средневековый памятник-стена, запиравшая Саянское ущелье, служил оплотом на южной границе древнехакасского государства. Стена преграждала проход из северной части Уйгурии (ныне Тува) в Хакасско-Минусинскую котловину в самом узком месте Саянской трубы, прорезанной Енисеем, текущим в этом месте с юга на север. Здесь в 1 километре к югу от устья реки Голубой (правого притока Енисея) на обоих берегах Енисея стоят две скалы. Ширина долины Енисея между ними составляет около 800 метров, из которых 500 метров приходится на современное русло реки. Скала левого берега (западная) обрывается в волны реки. Стена протяженностью почти 260 метров проходит поперек долины реки от правого берега до восточной скалы.

В настоящее время стена представляет собой хорошо сохранившийся вал с застроенным верхом, идущий почти точно с востока на запад. Высота сохранившегося вала составляет 1,6-1,85 метра, ширина основания вала достигает 10-11 метров. В срезе вала по бокам видны стенки, сложенные из обломков скалы. Между ними, видимо, заливалась глина, подстеленная речными валунами. Почти на всем протяжении вала в нем видны обломки скальной серо-синей "графитной" породы, из которой первоначально была сложена стена. Вал имел два прохода шириной по 3,4 метра. Датируется стена находкой в ее размыве обломка баночного сосуда "типа чаатас".

Хакасы называют эту стену Омай-тура - "крепость Омая". А так как "тура" означает собственно "дом" или "деревянная башня", то не исключено, что стена, действительно, первоначально имела деревянные башни, в которых нес охрану сторожевой гарнизон.

Еще одной сложной системой пограничных укреплений древних хакасов являются (к сожалению, не изученные археологами) каменные стены в Западном Саяне, построенные на вершине Бюргорак по Хантегирскому хребту и в верховьях реки Тебе. Они также прикрывали южную границу государства.

Состав населения

Следует сказать еще об одной группе населения Хакасии в VIII-IX веках, материальная культура которой хотя и близка к древнехакасской культуре чаатас, но, строго говоря, не относится к ней. Это особая этнографическая группа древних тюрок, бежавшая из Тувы в конце VIII - начале IX века на север в период уйгурской экспансии в бассейне верхнего Енисея. Поселенные в Уйбатских горах, вероятно, на правах союзников, древние тюрки сохранили свою культуру и погребальные обычаи. К их памятникам относятся некоторые погребения могильника Капчалы II. Они имеют округлые плоские каменные насыпи (диаметром до 4 метров и высотой 0,2-0,35 метра). Под ними располагаются большие ямы (от 1,9х1,4х1,1 до 2,8х2, 25х1,25 метров). Погребенные мужчины захоронены по обряду трупоположения с конем. Скелеты людей лежат в вытянутом положении, на спине, головой на юго-восток в юго-западной части ям, а костяки коней уложены на боку, головами, как правило, на северо-запад. В ненарушенных погребениях, останки людей лежат в берестяных гробах, имевших деревянный каркас. Наличие несвойственных для тюрок берестяных гробов является воздействием уйгур, под властью которых эти тюрки жили в Туве во второй половине VIII века до своего бегства на север.

У лошадей обнаружены крюковые двусоставные удила, по два стремени (с 8-образными петлями), овальные пряжки от подпруг, железные бляшки уздечек и их обломки. Нашлись и обычные для древних тюрок роговые подпружные пряжки. Захороненные мужчины были воинами. При них сохранились роговые накладки сложных луков, остатки берестяных колчанов, стрелы с трехлопастными наконечниками и костяными свистульками, черешковые железные кинжалы и ножи. От сопроводительной мясной пищи уцелели кости овцы. Все эти предметы обычны для аналогичных по обряду погребений древних тюрок Алтая, Тувы, Монголии и Средней Азии в VIII-IX веках.

Добавим, что на реке Базе найдено редкое для Хакасии, явно сделанное тюрком, вышедшим из Тувы, каменное изваяние человека (с отбитой головой), державшего в руках сосудик с боковой ручкой. Аналогичные по иконографическому типу фигуры людей обычны для тюрок Тувы в период Уйгурского каганата VIII-IX веков.

Древнехакасское государство

Древнехакасское государство, как сообщают письменные источники, возникло к VI веке после того, как "их [кыргызов] племя смешалось с динлинами". Динлино-кыргызский племенной союз сложился в период борьбы с хуннами и окреп в таштыкскую эпоху. Хотя это было объединение племен сложного этнического состава, оно было устойчивым и занимало всю территорию Хакасско-Минусинской котловины и лесостепную полосу. К VI веку здесь сложились классовые отношения, возникла монопольная собственность господствующего класса на землю, появилось зависимое крестьянство. В то же время продолжали развиваться даннические отношения с подчиненными иноязычными племенами, обращались в рабство военнопленные. Государство эксплуатировало и свободных граждан с помощью различныx повинностей (общественные работы, военная служба н т. д.).

Первоначально, еще в раннеташтыкской древности, социальные различия совпадали с этническими. Тюркоязычные кыргызы стали правящей аристократической группой. Им подчинялись самодийские, угорские и кетоязычные этнические группы. Постепенно тюркоязычное ядро в населении древнехакасского государства в процессе ассимиляции значительно возросло, появилось осознание своего родства и единства, но аристократический род кыргыз по-прежнему оставался династийным среди других тюркоязычных родов древних хакасов ("кара будуи" рунических текстов). Наименование "хакас", зафиксированное письменными источниками, есть общее имя слагавшейся в VI-XII веках средневековой народности Саяно-Алтайского нагорья. Общественное развитие в государстве древних хакасов привело к формированию в нем к IX веку феодальных отношений.

Население древнехакасского государства занималось земледелием, скотоводством и различными ремеслами. Земледелие было высокоразвитым, плужным и в значительной степени основанным на искусственном орошении. Сеяли просо, ячмень, пшеницу, гималайский ячмень, коноплю, рожь. Муку мололи ручными и водяными мельницами. Крестьяне, занимавшиеся земледелием, жили деревнями. Сельские поселения состояли из изб, деревянных граненых юртообразных жилищ, столбовых надворных построек и полуземлянок. Усадьбы ограждались деревянными заборами. Все это подтверждается последними археологическими данными.

Скотоводство было пастушеским, с применением стойлового содержания скота. На зиму заготовлялось сено. В составе стада преобладали коровы. Разводили свиней и мелкий рогатый скот. Скотоводство было в некоторой степени уже интенсивным. Имеются, например, сведения о выведении разных пород лошадей. По засушливым степным участкам и мелкосопочнику размещались полукочевые хозяйства рядовых крестьян, специализировавшихся на разведении верблюдов и мелкого рогатого скота. Жившие в горно-таежной зоне племена занимались преимущественно охотой, рыболовством и сбором съедобных растений. Они разводили домашних оленей.

Специализированные группы древних хакасов занимались горным делом и выплавкой разнообразных металлов (железо, медь, олово, золото, серебро, свинец. мышьяк и т.д.). Особенно широко были развиты кузнечное, оружейное, литейное, ювелирное, гончарное, шорное, камнетесное, плотницкое и столярное ремесла. Ремесло уже отделилось от земледелия. Сложились обособленные поселения металлургов и кузнецов. Велась широкая внешняя и внутренняя торговля зерном, оружием, пушниной, скотом, мускусом, древесиной и ювелирными изделиями.

К IX веку появилось регулярное строевое войско.

Большим достижением общественного развития было употребление собственной енисейской письменности. Эта письменность древних хакасов является одной из ветвей руноподобной письменности, зародившейся в VII веке. Другой ветвью этой письменности была орхонская письменность древних тюрок. Оба алфавита отличаются друг от друга, хотя, вероятно, имеют общее происхождение.

Как бы то ни было, но именно в эпоху чаатас возник новый обычай ставить с юго-восточной стороны некоторых богатых курганов стелу с начертанной на века эпитафией. Наиболее ранние стелы с Ташебинского и Алтынкольского чаатасов отличаются канонизированной стандартностью формы и разлинованностью камня под текст.

Письменность и грамотность получили, вероятно, широкое распространение, так как найдены надписи на бытовых предметах (зеркалах, пряслицах, сосудах, монетах). Очевидно, существовали особые училища и учителя. Вероятно, в древнехакасском государстве имелась своя литература, в том числе и переводная. Иметь рукописные книги было необходимо, так как около начала IX века древнехакасская знать приняла манихейство - одну из мировых религий того времени. Может быть, именно храм в котловине Copra упомянул побывавший на Енисее арабский географ Абу Дулаф: "Есть у них храм для богомоления и тростник, которым пишут. Народ рассудительный и осмотрительный. Зажегши светильник, не гасят его, пока не погаснет сам собою. В молитвах употребляют особую мерную речь..."

Разнообразные данные, прежде всего археологические, показывают, что государство древних хакасов, размещавшееся в бассейнах среднего Енисея, Абакана и Чулыма, представляло собой в VI-IX веке наиболее северный оплот средневековой цивилизации.

По мнению ученых, культура чаатас просуществовала до начала IX века. Тогда, в 810-816 годах, в результате многолетней войны Уйгурский каганат был повержен. Часть древнехакасской знати переселилась на завоеванные территории современных Тувы, Монголии и Синьцзян-Уйгурского автономного округа Китая. На этот период, как называемого кыргызского великодержавия культура чаатас сменилась новой тюхтятской средневековой культурой древних хакасов.

В статье использованы материалы книги "Степи Евразии в эпоху средневековья", издательство Наука, Москва, 1981.