Древние культуры Алтая: Бийкенская археологическая культура
Идея выделения на Алтае бийкенской археологической культуры была сформулирована Ю.Ф.Кирюшиным и А.А.Тишкиным в 1999 году на проходившей в Барнауле конференции "Итоги изучения скифской эпохи Алтая и сопредельных территорий". После окончания работы конференции был организован открытый круглый стол, где подробно рассматривалась высказанная точка зрения. В ходе дискуссии, не смотря на целый ряд противоречий, предложение о выделении "бийкенской культуры" было поддержано. При этом понятие "майэмирская культура" было приведено в реальное соответствие с материалами памятников западных и северо-западных предгорий Алтая, которые существенным образом отличались от бийкенских.
В ходе дискуссий был также преодолен ряд противоречий и непониманий. Существовавшие к концу XX века разработки и идеи, принятые порой в качестве догм, тормозили эффективность осмысления значительного объема новых полученных данных. А именно, преобладавшее до недавнего времени, но, в то же время, менее всего обеспеченное реальными фактами, участие носителей афанасьевской культуры энеолита-ранней бронзы в формировании общности кочевых племен Алтая скифско-сакского времени. В связи с тем, что в горных районах Алтая не были получены какие-либо материалы развитой и поздней бронзы, М.П.Грязнов утверждал, что "в то время как в степях сложилась и развивалась андроновская культура, а затем культуры карасукского типа, в горах Алтая по-прежнему жили афанасьевские племена с их охотничье-скотоводческой культурой, не изменившие существенно своего этнографического облика...". По сути, это означает, что народы Алтая из каменного века, минуя бронзу, сразу перешли в железный век. Этот тезис позже был принят некоторыми археологами в качестве аксиомы, и стал опорой для тиражирования гипотетически сформулированной идеи, которая не имела в своей основе фактических доказательств. Так на многие годы идея, что "афанасьевское население могло долго оставаться основным, хотя не единственным населением Горного Алтая не только на протяжении III-II тысячелетий до н.э., но, возможно, вплоть до VII-VI веков до н.э., до прихода ранних кочевников", стала преобладающей.
В ходе активных археологических раскопок на Алтае, особенно в зоне предполагаемой Катунской ГЭС, были получены значительные материалы, которые существенным образом расширили знания о многих исторических этапах, однако же не в отношении периодов развитой и поздней бронзы.
Отсутствие материальной доказательной быза, тем не менее, вновь позволило ученым, в частности, Ю.А.Плотникову, говорить о возможном существовании "пережиточного афанасьева" в скифское время, но уже не в пазырыкской, а в кара-кобинской культуре. Однако, не смотря на отсутствие какой-либо связи, не говоря уже о преемственности в трансформации погребального обряда, ученые вновь попытались показать возможность "участия афанасьевцев в сложении культур раннего железного века, для Горного Алтая - майэмирцев" лишь на основании "некоторой схожести" во внешнем оформлении погребений обеих культур. Однако совершенно не учитывался огромнейший временной разрыв между датировками памятников афанасьевской культуры и объектами аржано-майэмирской общности.
К этому стоит добавить, что ни в одной могиле афанасьевской культуры так и не был найден ни один предмет, который можно было бы определить периодом поздней бронзы.
Следует совсем кратко остановиться на теме о каракольской культуре, соотносимой на Алтае с эпохой бронзы. Памятники этой культуры, обнаруженные в селе Каракол Онгудайского района Республики Алтай, в определенной мере синхронизируются с объектами культур, зафиксированных на сопредельных с Алтаем территориях (окуневская, елунинская, чемурчекская). Все они датируются периодом ранней бронзы и имеют свои особенности. Поэтому нельзя считать "каракольцев" непосредственной основой для формирования культур Алтая аржано-майэмирского времени, основываясь только на одном формальном признаке использования теми и другими каменных ящиков в погребальной практике.
Также следует отметить полное отсутствие известных в горных районах Алтая памятников андроновской культурой, широко распространенных в сопредельных районах предгорно-равнинной зоны Алтая и в Верхнем Приобье. Этот факт отчасти может быть объяснен тем, что на середину и вторую половину II тысячелетия до н.э. приходится несколько периодов похолоданий и общего ухудшения климатических условий, которые препятствовали андроновцам в полной мере возможности реализовать здесь свое "оседлое пастушеско-земледельческое хозяйство". Но, скорее всего, существовал целый комплекс причин.
Таким образом, учитывая огромную временную разницу между афанасьевской и майэмирской культурами, а также отсутствие реальных подтверждений каких-либо непосредственных связей между ними, следует признать, что афанасьевская культура, имеющая свою специфику происхождения и развития, не может считаться ее непосредственной предшественницей.
Для решения этой проблемы следом за М.П.Грязновым и С.В.Киселевым с более или менее целостной концепцией этнокультурного развития кочевников Алтая выступил В.А.Могильников. Он предложил в рамках "раннескифского" времени расширить нижнюю границу майэмирской культуры, разделив ее на два этапа: куртуский (VIII-VII века до н.э.) и собственно майэмирский (VII-VI века до н.э.). При этом В.А.Могильников обозначил территорию распространения памятников этой культуры в рамках двух локальных вариантов: южный (куртуско-катонский) и северный (усть-куюмский). При этом, имевшиеся в то время материалы позволили только предварительно наметить различия между памятниками куртуского и майэмирского периодов. По мнению В.А.Могильникова, для куртуского этапа Южного, Западного и Центрального Алтая характерны погребения людей под кольцевидными выкладками из крупных камней или валунов в неглубоких могилах, скорченно на левом боку, головой на северо-запад, в сопровождении лошади или без нее. Захоронение животного совершалось в отдельной яме, смежной с погребением человека. Памятники этого же этапа в северной и в отдельных районах центральной части Алтая имели практически аналогичные характеристики, но отличались от предыдущих по ряду показателей: умерших хоронили в каменных ящиках, установленных в неглубоких ямах или на уровне древнего горизонта; погребенные, как и в предшествующем случае, укладывались скорченно на левый бок, головой на северо-запад, сопроводительное захоронение лошади (иногда головы или конечностей животного, что в некоторой степени может говорить о бедности населения) также производилось в отдельной яме или в смежном каменном ящике. Различие деталей погребального обряда объяснялось неоднородностью населения Западного Алтая в VII-VI века до н.э., а также предположением о миграции в горы племен из степных районов, находившихся к юго-западу от них. Развивая свои идеи, В.А.Могильников отмечал, что на основе усть-куюмского локального варианта майэмирской общности сформировалась кара-кобинская культура V-III веков до н.э. А пазырыкская с конца VI века до н.э. представляла собой результат взаимодействия местного населения куртуского этапа южных, юго-западных и частично центральных районов Алтая и племен, пришедших из степей Казахстана.
В.А.Могильников указывал, что пазырыкские памятники преобладают в Южном и Юго-Восточном Алтае (в верховьях Берели, Катуни до устья Чуи, в бассейне Чуи, на среднем и верхнем Чулышмане). Собственно кара-кобинские памятники распространены преимущественно в Центральном Алтае (район средней Катуни и Урсула). Количество же смешанных могильников увеличивается к нижнему течению Чуи. Ученый полагал, что к VI-V века до н.э. "пазырыкские" племена установили господство над автохтонным "кара-кобинским" населением Алтая, частично смешались с ним и постепенно его ассимилировали. Об этом, по мнению В.А.Могильникова, свидетельствует расположение кара-кобинских курганов в одной цепочке с пазырыкскими, а также наличие сопроводительного захоронения лошади в погребениях с каменными ящиками.
Представленная В.А.Могильниковым концепция этнокультурного развития населения Горного Алтая в позднем бронзовом - раннем железном веке вызвала неоднозначные оценки у исследователей. Она выглядела слишком гипотетичной и в некотором плане искусственной, но не лишенной логичности и отражала своеобразный подход к культурно-хронологической проблеме формирования общностей скифской эпохи.
В 1986 году Н.Ф. Степанова в сборнике тезисов докладов конференции "Скифская эпоха Алтая", предложила рассматривать не "куюмскую культуру", а особый "куюмский" тип погребений в каменных ящиках, датированый раннескифским периодом (VIII-VI века до н.э.) и имеющий существенные отличия от памятников пазырыкского типа, что свидетельствует о существовании двух культурных традиций. Однако дальнейшего полноценного развития указанные идеи не получили, что привело к возникновению очередных искусственных схем, слабо наполненных конкретными археологическими материалами.
Развитие этой идею было предложено А.А.Тишкиным, предложившим использование понятия бийкенской культуры, ранний этап которой по уже устоявшейся традиции обозначен как "куртуский" и датирован концом IX - 1 половиной VIII века до н.э.
Этот этап синхронизируется с целым рядом исторических событий:
826-781 годы - правление Сюань-вана (Западное Чжоу), в ходе которого были организованы походы на северные племена с целью их покорения
около 800 года до н.э. в степях Центральной Азии разразилась жесточайшая засуха, спровоцировавшая миграции скотоводческого населения
781-770 годы до н.э. - время правления Ю-вана, закончившееся разгромом его кочевыми племенами, переносом столицы Чжоу на восток и образованием государства Восточное Чжоу.
Следует добавить еще один интересный момент, демонстрирующий влияние процессов, происходивших в Китае, на племена Центральной Азии. Именно на рубеже IX-VIII веков до н.э. крупнейшие китайские уделы стали политически самостоятельными царствами, и это не могло не отразиться на их контактах в ближайшими кочевыми соседями.
Большинство исследованных археологических комплексов бийкенской культуры относятся к так называемому "семисартскому" этапу (назван по памятнику Семисарт-I) и датируются 2-й половиной VIII - 1-й половиной VII века до н.э. При всех очевидно имеющих место общих чертах отмечается и существенное многообразие типов погребальных сооружений, что свидетельствует о локальных особенностях культуры населения Алтая. Начало этого периода, возможно, связано с падением в Китае династии Западное Чжоу в 770 году до н.э., что стало причиной массовых миграций. Распад государственно-административной системы державы Западное Чжоу завершился примерно к 750 году до н.э. После этого исследователями отмечается период некоторой стабилизации в Китае, что, вероятно, способствовало и благоприятному развитию северных кочевых племен. Еще одним положительным фактором стала смена экологических эпох в Азии, отмеченная после 750 года до н.э.
Курганы семисартского этапа бийкенской культуры встречаются практически на всей территории гор Алтая. Наибольшая плотность памятников зафиксирована в долине Катуни и ее притоков. В памятниках этого этапа четко прослеживаются контакты с носителями соседней майэмирской культуры, памятники которой открыты в западных и северо-западных предгорьях Алтая. Следует отметить, что в погребениях бийкенской культуры обнаружено очень мало предметов вооружения, что указывает на то, что отношения носили, по всей видимости, относительно мирный характер.
Заключительный этап бийкенской культуры, названный "бойтыгемский", датирован 2-й половиной VII - 2-3-й четвертью VI века до н.э. В это время при сохранении ранее существовавших признаках погребальной обрядности, фиксируются их заметные изменения, проявляющиеся в вещевом комплексе. Это, вероятно, объясняется приходом нового населения, причем находит отражение на всей территории Алтая. В Передней Азии в этот период происходили события, которые в определенной мере повлияли на этнокультурную ситуацию в евразийских степях, а именно, как падение Новоассирийской державы (612 год до н.э.), "изгнание киммерийцев из Азии" (около 600 года до н.э.) и завершение мидийско-лидийской войны.
Окончание существования бийкенской культуры маркируют ранние памятники пазырыкского времени. Эти события могут соотноситься с предшествующими событиями и с процессом образования державы Ахеменидов в Передней Азии. На Алтае закрепились мигранты, радикально изменившие облик кочевого мира южно-сибирского региона.
Памятники бийкенской культуры наиболее распространены в районе бассейна Катуни и ее притоков в основном в Юго-Восточном, Центральном и Северном Алтае. К ним относятся более 50 погребальных комплексов с разным количеством раскопанных объектов.
В плане происхождения бийкенской культуры Алтая существуют различные точки зрения. Так П.И.Шульга рассматривает ее как автохтонной. Однако погребально-поминальные конструкции, схожие с сооружениями бийкенской археологической культуры, можно отметить на территории Западного Казахстана, Южного Урала и даже Индостана. Это дает основания высказывать мнения о ее миграционном происхождении. Так М.П. Грязнов указывает на проникновение ранних кочевников через северные предгорья. А.Д.Таиров связывает процесс движения скотоводческих племен с негативными изменениями экологических условий в степях Монголии, Северного и Северо-Западного Китая. При этом многими исследователями указывается, что движение кочевых племен: проходило, вероятно, в несколько этапов.
В завершение необходимо сказать о соотношении бийкенской и майэмирской культур Алтая. Сопоставление результатов исследований памятников "раннескифского" времени и пазырыкской культуры Алтая свидетельствует о перерыве генетического развития, произошедшем не позже 2-3-й четверти VI века до н.э.
|
